Дорогой игрок!
Надеюсь, это письмо найдёт тебя в добром здравии. Я уже слышу твою претензию: «Гордон Фримен, столько лет мы ничего о тебе не слышали!» Что ж, если ты ждёшь моих оправданий, у меня их предостаточно. Важнейшее из них — я пребывал в иных измерениях, всё такое, и не мог связаться с тобой обычными средствами. Это длилось до тех пор, пока восемнадцать месяцев назад обстоятельства резко не изменились и меня не прибило к этим берегам. С тех пор я не переставал думать о том, как лучше описать все эти годы — годы моего молчания. В первую очередь я приношу свои извинения за ожидание. И теперь, наконец, спешу рассказать — пусть вкратце и без особых подробностей — про события, о которых ты уже знаешь из моего предыдущего письма (имею в виду второй эпизод).
Прежде всего, я хочу вернуться к последним абзацам послания. Да, смерть Илая Вэнса потрясла всех нас. Команда исследователей и мятежников серьёзно пострадала, мы не знали, какие наши планы раскрыты и есть ли вообще смысл продолжать сопротивление. Тем не менее после похорон Илая мы нашли в себе силы и мужество и перегруппировались. Глубокие убеждения его храброй дочери, решительной Аликс Вэнс, вселили в нас уверенность к продолжению борьбы, как и завещал её отец. У нас имелись на руках координаты в Антарктике, переданные давним помощником Илая — доктором Джудит Моссман, которая, по нашим предположениям, отметила местонахождение пропавшего круизного лайнера «Борей». Илая не покидало ощущение, что Борей должен быть разрушен быстрее, чем до него доберётся Альянс. В наши ряды закралось сомнение: кто-то полагал, что Борей может нести в себе секрет успеха будущего переворота. Как бы там ни было, аргументы отпали сами собой, когда мы нашли судно. После прощания с доктором Вэнс, мы с Аликс на гидросамолёте отправились в Антарктику. Большая вспомогательная группа, состоявшая в основном из ополченцев, последовала другим транспортом.
Я до сих пор не понимаю, почему наш самолёт потерпел крушение. Следующие часы мы потратили на переход по ледяной пустыне сквозь метель. Всё было, точно в тумане, и я слабо помню, как мы преодолели этот путь. Следующее, что я помню, — как мы дошли к координатам доктора Моссман, где ожидали найти Борей. Вместо этого мы обнаружили комплекс фортификационных сооружений, которые своими очертаниями напоминали мрачные технологии Альянса. Он был окружён огромным, покрытым льдом полем. От самого же Борея не было видно ни следа, по крайней мере, поначалу… Мы незаметно проникли в крепость и заметили повторяющийся, удивительный в своей последовательности сияющий эффект, подобно огромной голограмме, угасающей и скрывающейся из вида. Такое странное явление объяснялось нами как результат воздействия на него колоссальной гравитационной системы Альянса. Вскоре мы с Аликс поняли, что в действительности перед нами сама Борей, которая то появлялась, то исчезала из вида под воздействием устройств Альянса. Пришельцы возвели свой исследовательский комплекс, который смог бы перехватить корабль сразу, как только он материализуется. Координаты Доктора Моссман не были местом нахождения судна — это были координаты места его появления. Лайнер находился между двумя измерениями, его сигналы постепенно стабилизировались, но совсем не было гарантий, что он на какое-то время вообще останется на одном месте. Мы определили, что нам нужно оказаться на нём тогда, когда он материализуется полностью.
К этому моменту нас взяли под стражу, но не захватили. Не Альянс, как мы поначалу опасались, а приспешники нашего давнего врага, коварного и двуличного Уоллеса Брин. Доктор Брин был не такой, каким мы видели его в последний раз, — так скажем, он не был мёртв. Альянс в какой-то момент сохранили раннюю версию его сознания и на момент кончины поместили резервную личность в биологическую заготовку, представляющую собой огромный слизень. Несмотря на то что слизняк Брин занимал относительно высокую позицию в иерархии Альянса, он был не в себе и особенно испугался меня. Уоллес не знал, что его предыдущая инкарнация, настоящий доктор Брин, умер. Он лишь знала, что я к чему-то причастен. Поэтому слизень нас и остерегался. Тем не менее он вскоре признался (никогда не мог долго молчать), что является заключённым Альянса. Ему никоим образом не нравилась своя нынешняя гротескная форма, и потому умолял нас оборвать его жизнь. Аликс считала, что быстрая смерть стала бы чем-то большим, нежели то, что заслужил Уоллес Брин, но со своей стороны я почувствовал чуточку сострадания и жалости. Может, перед тем как отправиться дальше, я бы что-нибудь и сделал за спиной Аликс, чтобы ускорить смерть Брина.
Неподалёку от места нашего задержания доктором Брином мы нашли Джудит Моссман, которую удерживал Альянс в комнате для допросов. Можно представить — отношения между Джудит и Аликс напоминали натянутую пружину. Аликс винила Джудит в смерти своего отца… Джудит была опустошена этой новостью и со своей стороны пыталась убедить Аликс, что являлся двойным агентом, всё время помогала сопротивлению и выполняла указания Илая, осознавая, что в наших глазах рискует выглядеть предателем. Меня ей удалось убедить, Аликс — не совсем. Но мы отдавали себе отчёт, что зависим от Доктора Моссман. Помимо координат Борея у неё на руках имелись резонансные ключи, которые необходимы для того, чтобы корабль полностью появился в нашем измерении.
Постоянные стычки с отрядами Альянса, защищавшими исследовательский пункт, оттягивали время, пока Доктор Моссман настраивала частоту Борея, чтобы привести её хоть к какому-то, пусть и недолгому, но постоянству. За короткое время мы достигли корабля, оставив позади бесчисленное множество солдат Альянса. Судно начало трясти. Наши вспомогательные отряды, ворвавшиеся в битву, не поспевали за нами — резко подскочив, мы исчезли и оказались между измерениями.
Тяжело объяснить, что произошло дальше. Аликс Вэнс, Доктор Моссман и я пытались установить контроль над кораблём, его источником энергии, центром управления и навигацией. История лайнера оказалась весьма непоследовательной. Годами ранее, во время вторжения Альянса, некоторые члены прежнего состава команды исследователей, работавшие внутри лайнера в сухом доке, который распологался на исследовательской базе Aperture Science на озере Гурон, собрали то, что они назвали «устройство для запуска». Если бы оно работало так, как задумывалось, то излучало бы поле, которого достаточно, чтобы охватить всё судно. Это поле само бы мгновенно отправлялось в любом выбранном направлении без необходимости вмешательства в конечную точку. Отпадала нужда как в портале-входе и портале-выходе, так и любом ином устройстве — оно было полностью самодостаточным. К сожалению, его испытание никогда не проводили. Всё глубже и глубже заталкивая Землю в Семичасовую войну, пришельцы захватывали контроль над нашими наиболее важными исследовательскими комплексами. Не желая отдавать корабль в руки Альянса, экипаж Борея действовал в отчаянии. Они включили поле и направили Борей к самому удалённому месту, куда только могли: Антарктика. Если в чём-то они не отдавали себе отчёт, так это в том, что устройство для запуска позволяло путешествовать как во времени, так и в пространстве. Оно также не было ограничено одним временем или одним местом. Борей и момент активации лайнера растянулись в пространстве и времени между забытым озером Гурон времён Семичасовой войны и сегодняшней Антарктикой. Он натянулся, подобно упругой резине, которая вся вибрировала, за исключением пары неподвижных точек по всей её длине, как гармоники на вибрирующей струне гитары. Одна из этих гармоник была местом, куда мы направились, однако струна болталась и туда, и сюда, — как во времени, так и в пространстве; вскоре мы и сами растянулись в каждом направлении.
Само время запуталось. Осматриваясь с моста, мы видели сухие доки Aperture Science на момент телепортации судна, — тогда, когда войска Альянса подходили с суши, моря и воздуха. Мы видели арктическую пустыню, в которой наши друзья прогрызали себе путь к столь непостоянному Борею. В дополнение нам удалось одним глазком увидеть другие миры: где-то в будущем, а может, и в прошлом. Аликс становилась всё более уверенной в том, что перед нами предстала центральная площадка, с которой производился захват других миров, подобно нашему. В то же время, преследуемые силами Альянса, мы сражались за корабль. Нам сложно было оценить ситуацию, прийти к определённому решению и предпринять хоть какие-то действия. Сможем ли мы изменить курс Борея? Стоит ли нам протащить севшее на мель судно через Антарктику, чтобы дать нашим соратникам шанс изучить его? Должны ли мы уничтожить его со всем, что на нём есть, включая и нас самих? Прийти к общему знаменателю оказалось невозможно, особенно из-за парадоксальных временных петель, сложных для понимания человеческим разумом, которые проходили через корабль, словно пузырьки. Мне казалось, что я начинаю сходить с ума, столкнувшись с самим собой на корабле, который вывел все наши глубинные душевные страхи наружу.
Наконец, мы сделали выбор. Джудит Моссман убеждала нас сохранить Борей и доставить лайнер сопротивлению, чтобы наши умы смогли его изучить и использовать энергию. Но Аликс напомнила мне о завещании своего отца: Борей должен быть уничтожен. Он планировал поставить его на самоуничтожение и отправить назад к Альянсу. Джудит и Аликс спорили. Джудит таки смогла убедить Аликс и частично запустила Борей, чтобы приготовиться отключить устройство запуска и «пришвартовать» корабль на льду. А затем я услышал выстрел. Джудит упала. Сделала ли это Аликс своим оружием, но решение она приняла за всех. Смерть Доктора Моссман стала для нас подобно самоубийству. Угрюмая Аликс и я «вооружились» Бореем, создав путешествующий во времени снаряд, который направили в самое сердце командного центра Альянса.
Уверен, вы не будете удивлены, узнав, что на этом этапе появилась зловещая фигура с надменным оскалом на плутовском лице — G-Man. На этот раз он предстал не передо мной, а Аликс Вэнс. Она с детства не видела эту загадочную фигуру, напоминавшую школьного учителя, однако сразу его узнала. «Пойдём со мной, мы окажемся в месте, где всё по-другому», — произнёс G-Man. Аликс не противлялась. Она последовал за странным серым господином прочь с Борея, прочь из нашей реальности. Меня же не спрашивали, только бросили в мою сторону насмешливый взгляд. Я остался один на корабле, ставшем оружием, в самом сердце мира Альянса. Вспышка яркого света. Я увидел сверкающую в космосе, словно бриллиант, сферу Дайсона. Моему взору предстала вся мощь Альянса, бесполезность нашей борьбы, — всё это глубоко вошло в моё сознание. Я всё увидел… Я увидел, что наше мощнейшее оружие — взрывающийся Борей — станет чем-то меньшим, чем гаснущая спичка. А останется от него ещё меньше.
Тогда же, как вы уже могли себе представить, вортигонты раскрыли собственный пестрящий занавес реальности, добравшись до нас, как они это уже делали ранее, вытащили меня и поместили в безопасное место. Я лишь едва увидела начало фейерверка.
Вот мы и здесь. Я уже говорил о своём возвращении к этим берегам. Это был окольный путь к местам, которые я когда-то знал. Удивительно, насколько они изменились. Прошло слишком много времени, чтобы кто-либо помнил меня, помнил то, что я в последний раз говорил, помнил то, чего именно мы надеялись добиться. К этому моменту сопротивление уже без меня либо потерпит неудачу, либо одержит победу. Мои старые друзья затихли или остались на обочине истории. Большую часть исследовательской команды я больше не знаю или не узнаю, хотя я верю, что дух сопротивления по-прежнему жив. Я надеюсь, что вы знаете лучше меня, какие действия следует предпринять. Я покидаю вас. Не ожидайте от меня больше никакой корреспонденции по данному вопросу. Это мой последний эпизод.
Ваш в нескончаемом конце,
Гордон Фримен, доктор наук.